Подземелья Аркаима [СИ] - Галина Андреева-Сапфиро

Душа, к этому моменту уже сбросившая ненужные оболочки, окончательно отсоединялась от тела и на восходящем потоке энергии возносилась над пирамидой. Энергетические потоки двух соседних пирамид, работающие синхронно с Большой Пирамидой, соединялись с ее потоком и придавали дополнительный импульс душе. Дальше она попадала в циркулирующий постоянно поток энергии, идущий к Марсу, где существовал комплекс пирамид, подобный Гизе. На Марсе, планете более древней, чем Земля, душа попадала в ускоряющий поток энергии марсианских пирамид, устремленный к Ориону. Здесь же проходил первый этап повышения ее вибрационного уровня. Затем она достигала центральной звезды пояса Ориона. У Ориона должна была произойти синхронизация вибраций души с энергией Сириуса, ее настройка, прежде душа умершего на Земле правителя или жреца могла слиться с божественной энергией голубого солнца Сириус-А. Только единичным просветленным душам удавалось достичь вожделенного Сириуса, где они обретали бессмертие и оставались существовать на планете Богов, не входя больше в материальные тела. Остальные души достигшие Ориона, среди которых в основном были души посвященных, жрецов и фараонов, оставались в его пределах. Большинство же душ застревало на Марсе, а то и вообще не могли покинуть пределы Луны.

– Нужно немного остановиться на созвездие Орион, с которым связан образ египетского пса Анубиса: Проводника во времени, Открывающего путь в Вечность. Участок неба, на котором расположено созвездие Ориона, называется Дуатом. По аналогии с христианством, это Чистилище. В герметических текстах, приписываемых Тоту-Гермесу, он говорит своему ученику Акслепию: 'Разве не знаешь ты, Акслепий, что Египет – это отображение неба? Или, точнее говоря, в Египте все действия сил, что правят и действуют в небе, перенесены вниз, на Землю?'. Цель Посвященных – жрецов и правителей Атлантиды, Гипербореи, Кем-ит и Египта, состоит в том, чтобы научиться управлять этими силами для достижения личного бессмертия.

Марк отхлебнул из кружки остывшего чая и продолжил:

– Существуют еще так называемые древнеегипетские 'Погребальные тексты', которые на несколько тысячелетий старше рукописей Тота-Гермеса. Их общее название 'Книга о том, что есть Дуат'. В них содержатся указания на то, как следует создать на Земле копию участка неба, известного как 'скрытый круг Дуата': 'Кто бы ни сумел сделать точную копию этих форм… и познать их, станет духом, приспособленным и к небу, и к земле, причем безошибочно, постоянно и вечно'. И дальше: 'Если же кто сумеет создать его копию, то она будет служить для него магической защитой в небе и на земле'.

– 'Земные врата открыты для тебя… пусть же лестница к Дуату поведет тебя в то место, где находится Орион… О, царь… небо зачинает тебя с Орионом… небо родило тебя с Орионом… О, царь, стань душою, как живая звезда… Врата земного бога открыты… ты можешь вознестись на небо и воссесть на своем железном престоле… Небесное окно открыто для тебя… Двери из железа, что в звездном небе, распахнуты для меня, и я прохожу сквозь них…' – продекламировал Маркел отрывок из 'Книги мертвых'.

– Во многих текстах, найденных в Египте, упоминается о Зеп Тепи, Первом Времени, когда 'боги пришли на Землю и образовали свое царство в Египте'. Первые божественные правители – это Тот, известный еще как Гермес Трисмигист, Исидора или Исида и Осирис. Хотя Осирис не имя, а титул, тоже, что царь или правитель. Настоящее его имя Вуиззер.

Как я уже говорил, комплекс из трех пирамид Гизы отображают положение звезд Пояса Ориона двенадцать тысяч пятьсот лет тому назад, перед катастрофой и гибелью двух цивилизаций Земли. Атлантида уже не возродилась; Египет восстал из пепла в ином обличье; Гиперборейская русская цивилизация сумела собраться и возродиться, но потеряла свою доминирующую роль в мире.

…Вы забыли, во вселенной – есть один закон.

Для богов и для всех смертных дан навечно он.

То, что Выше, отразится в 'Нижнем' на века,

Лик Всевышнего размножит Времени река.

Выбрав час, когда пустыня стала зеркалом небес,

В миг, когда сошлись два мира, ставшем чудом из чудес,

Кальку звездного придела на страну я наложил,

Млечный путь на горизонте с Нилом вечным совместил.

Капли огненные пали на песок пунктиром звезд,

Создавая невесомый – паутинку-мост.

Чтобы он не оборвался, нужен был магнит.

И поставил я под небом синим 'свечи' пирамид.

Так в созвездье Ориона я открыл портал.

Уходящим фараонам он дорогой стал.

Дальше Путь лежит к чертогам, к голубой звезде,

Что сапфиром нам сияет в черной глубине.

А сейчас все позабыто, в небо путь закрыт.

Лишь с укором взором строгим древний Сфинкс глядит. – Продекламировал Маркел.

Этот стих был мне не очень понятен, хотя общий смысл я смутно улавливал, я не был силен в поэзии, но я не стал задавать вопросов.

– Интересен еще и такой факт, – сказал в заключение Маркел, – умершему фараону проводили ритуал 'открывания рта', чтобы душа могла выйти из тела, с помощью специального приспособления, сделанного из метеоритного железа. Считалось, что этот метеорит прилетел на Землю из созвездия Орион, поэтому связан с ним каким-то мистическим способом.- Пойдем, я провожу тебя до дома, а то уже поздно, – сказал Марк, заканчивая очередной урок истории.

Мы шли не торопясь и молчали, каждый был погружен в свои мысли. На ночном безоблачном небе бесшумно мерцала звездная вуаль. Я смотрел на Пояс Ориона, на самую яркую звезду на небе – Сириус и пытался представить песчинки кораблей пересекающих темную бездну между ними и Землей. Когда-нибудь и наша цивилизация достигнет такого уровня развития, что мы сможем полететь туда, чтобы своими глазами взглянуть на родные планеты наших звездных родителей.

Глава 5. Тайны прошлого

Часть 2. Прощание с детством

Из зеркала на меня в упор смотрел незнакомец. Я даже перестал вытирать полотенцем мокрые волосы и придвинулся ближе к стеклу, чтобы лучше его рассмотреть. Изменения в нашей внешности накапливаются незаметно и, поэтому, мы их не замечаем. Но наступает момент, когда игнорировать их уже невозможно. С удивлением разглядывая свое зеркальное отображение, я задавался вопросом: неужели я так изменился за эту зиму? Я выглядел повзрослевшим. Сквозь сохранившиеся подростковые черты уже просматривалось лицо будущего мужчины. Скулы заострились, взгляд стал более жестким и решительным. Выгоревшие до серебристо-белого цвета брови и густые длинные ресницы контрастно смотрелись на загоревшем до черноты лице. Изменился даже цвет глаз: из них ушел сизоватый налет, радужка приобрела синеву и глубину. Они стали темно-синими, почти черными у окружности и светлее к зрачку. Волосы то ли выгорели, то ли посветлели, но они уже не выглядели так, словно их припорошило пеплом. Они были того же цвета, что и брови: серебристо-белыми, без какого-либо намека на желтизну. Я провел ладонью по отросшим волосам, затем по подбородку. Кожа на нем была гладкая, без всякого намека на растительность. Странно! Мои одноклассники уже с гордостью демонстрировали девчонкам пухообразную растительность на лице, признак превращения мальчика в мужчину. Некоторые даже приобрели электробритвы, чтобы по утрам с достоинством сбривать ее перед зеркалом, подражая отцам. А у меня ничего. Впрочем, меня это не удручало – меньше возни по утрам. Разглядывая себя в зеркале, я констатировал, что стал чертовски привлекательным, но с точки зрения какого-нибудь инопланетянина. А вот с человеческой – я выглядел по-прежнему странновато: скуластое лицо с заостренным подбородком, широко расставленные глаза с косиной на вытянутом узком лице, да еще отливающие серебром волосы и ресницы. К тому же я перерос всех сверстников и был теперь самым высоким в классе. Я был не то что худощавым, скорее поджарым, как гепард, мои плечи раздались, а руки и ноги обросли мускулами. Возможно, из-за неординарной внешности между мной и ребятами всегда существовало некоторое отчуждение. А может быть, они всегда интуитивно чувствовали, что я иной, вроде белой вороны затесавшейся среди черных собратьев. Я усмехнулся, взглянув в зеркале на свои белоснежные волосы: 'И впрямь белая ворона'. А сейчас, когда мои способности стали намного превосходить обычные человеческие возможности, и подавно, они накладывают отпечаток на мое поведение, хотя я и стараюсь не выделяться. С таким недоверием и опаской относятся к волку, воспитанному человеком с младенчества в собачьей стае: он всегда будет в ней чужаком!

Глеб Дубров – 'Феникс'

Я оторвался от своего созерцания в зеркале, повесил полотенце на сушилку и отправился на кухню варить кофе. По дороге я пришел к выводу, что дело видимо не в моем возмужании, а в действии синей вспышке из кольца. Во время нее в мою ауру на полевом уровне была введена неизвестная информация, которая и инициировала не только открытие паранормальных способностей, но и внешние изменения. Впрочем, Роман и Эрик, мои знакомые по Аркаиму, с которыми я общался и переписывался в Интернете, тоже сильно изменились внешне за год, а что уж говорить об одноклассницах. Вот уж они-то изменились до неузнаваемости! Страшно к ним и подступиться! Я вспомнил о своем недолгом увлечении. После победы на спортивном соревновании, когда я на время стал знаменитостью, девочки обратили на меня внимание. Я стал встречаться с Инной из соседнего класса. У нее были черные волосы и серые выразительные глаза. Мы гуляли по зимним улицам вечерами и целовались. Но у меня было мало свободного времени из-за тренировок и, в конце концов, она охладела ко мне. Да и я, когда первая эйфория от поцелуев прошла, тоже разочаровался в наших отношениях. Мы были настолько разными, что я не находил точек соприкосновения, я не знал, о чем с ней говорить. Она оказалась пустая и взбалмошная. В будущем ее интересовала только материальная часть бытия. Она мечтала устроиться в Москве и сделать карьеру в модельном бизнесе или уехать работать и жить за границу. Через месяц мы мирно расстались. Потом я случайно узнал, что она с тринадцати лет 'спит с мальчиками', и одних моих поцелуев ей было недостаточно. Я же испытывал к 'траханью', как называли секс мои одноклассники почти физическую брезгливость, в семье мне привили иное отношение к интимной близости с женщиной и к 'семейным ценностям', как их называла мать. 'Моя большая любовь ждет меня впереди! Не будем отчаиваться!' – философски решил я.